Не так давно в газете Le Monde вышла статья “Япония: стремление к роскоши как противодействие цунами”. Как утверждает ее автор, после нескольких месяцев “самоограничения” японцы вновь кинулись скупать дорогие вещи: “Постоянные покупатели бутика Louis Vuitton в Сендае после выплаты страховки тут же вернулись, чтобы “побаловать” и утешить себя после землетрясения”.

В любой другой стране в подобной ситуации ожидался бы сильный спад объемов покупок, однако в год, когда Япония пострадала от цунами и аварии на АЭС, на местном рынке роскоши (самом крупном в мире после США с объемом в 18 млрд евро) даже наблюдался рост в 2%. В частности, импорт швейцарских часов в 2011 году в Японии вырос на 11,2% (по данным за период с января по ноябрь 2011 года).

Какими бы неожиданными ни были эти цифры, подобное поведение вполне отвечает понятию “роскоши”. И здесь отнюдь не идет речь о роскоши как здравой инвестиции, ведь в основе самого этого понятия, как считал французский писатель Жорж Батай, лежит, избыточное расточительство и “празднование, без всякой меры поглощающее ресурсы, накопленные в результате долгих часов работы”. По мнению Батая, этот избыток составляет “священную” часть человеческого естества, неразрывно связанную с другими подобными “избытками” — эротизмом и войной.

О вызывающей недоумение и удивление традиционной церемонии североамериканских индейцев под названием “потлач” было написано немало статей и научно-исследовательских трудов. Потлач представляет собой ритуальное празднование, в ходе которого индейцы, населяющие тихоокеанское побережье, уничтожают свое имущество — каноэ, одеяла и другие ценные вещи, только что подаренные им враждебным племенем. Причем обряд уничтожения материальных ценностей проводится с нарочитым пафосом прямо на глазах у принесшего дары племени. По завершении ритуала начинается своеобразное состязание — враждебное племя считает для себя вопросом чести показать, что они ничем не хуже, и уничтожает еще больше вещей.

Невольно напрашиваются параллели с неуемным расточительством нашего времени.

Учитывая, что характер японца формируется под воздействием тысячелетней культуры бережливости и умеренности, тем более поражает это жгучее желание роскоши, вызванное недавней национальной трагедией. Житейская мудрость относится только к производственным и накопительным аспектам экономики, однако она не распространяется на другую ее часть, “расточительное разрушение”.

Не кажется ли вам, что охватившая сегодня общество “роскошная” лихорадка является лишь современным отражением древнего обряда “потлач”? Это то, что Жорж Батай называл “общей экономикой”, которая, в отличие от “рабочей экономики”, “источниками ценности” считает уничтожение и безосновательные траты.

Роскошь, сопровождающаяся безумными энергозатратами и восторженным изобилием ресурсов, является мирным ритуальным продолжением войны. (По подсчетам лауреата Нобелевской премии по экономике Джозефа Стиглица, на войну в Ираке правительство США потратило около 3 триллионов долларов, заплатив несоизмеримо высокую цену за ожидаемые “преимущества”, не говоря уже о тысячах бесценных человеческих жизней). Когда в надежде укрыться от угроз и неизвестности будущего расточительство доводится до уровня “чистого убытка”, мы имеем дело с роскошью в самом “священном” ее проявлении.

“26.08.06 я собираюсь отнести на склад все свои дизайнерские вещи, облить их бензином и сжечь. Стулья от Jacobsen, рубашки от Christian Dior, сумку Louis Vuitton; страшно даже подумать, сколько я потеряю в результате таких действий, знаю только, что много. Но гораздо больше денег меня тревожит ожидающий меня эмоциональный урон”. – Уильям Боулз

Источник: журнал Europa Star февраль-март 2012